Не хотите ли чашечку чая? Английские будни русских жён - Отто Елена

У неё не пошли на поводу, и она громко хлопнула дверью. Герцоги Сассекские не в первый раз пошли против протокола и объявили о своём уходе, не обсудив и не согласовав своих действий с членами семьи. Собственно, даже не предупредив их об этом. Сидя за бокалом вина, они сами себе рассказали, какие они молодые и прогрессивные, какую интересную жизнь они себе могут построить за стенами Букингемского дворца, как легко могут обогатиться за счёт своей популярности и связей. И в результате попали в ловушку собственной самонадеянности. В силу горячности или неопытности они просто не могли просчитать последствия своего необдуманного поступка. А последствия, финансовые и прочие, оказались суровыми.

Ну ушли и ушли. История из серии «пути, которые мы выбираем, и цена, которую мы платим за свой выбор». Но ведь Меган не может успокоиться. Ей хочется денег, хочется славы, хочется мести и бесконечного удовлетворения своих честолюбивых амбиций. В итоге появляется это скандальное интервью с Опрой Уинфри. 36-летняя разведённая женщина с неоднозначными стартовыми характеристиками, пережившая жёсткую профессиональную конкуренцию и расистскую травлю Голливуда, поставившая себе целью выйти замуж за английского принца и добившаяся её в кратчайшие сроки и с минимальными усилиями, кричит на каждом шагу, что её не приняли как родную, не поняли, загнали в кабальные условия и не поддержали во время депрессии. Повторим ещё раз: у Виндзоров было мало причин принимать её как родную, а сентиментальностью они никогда не отличались. А кабальные условия называются «королевский протокол», и все члены королевской семьи следуют ему, нравится им это или нет. Говорит, что пресса затравила её – а разве внимание прессы не является частью голливудского успеха? И, собственно, неотъемлемой частью жизни каждого члена королевской семьи?

Что до депрессии, в среде монархов, аристократов и в целом консервативных британцев старшего поколения не принято бегать по психотерапевтам и тем более кричать о своём нестабильном психическом состоянии. И никто не упоминает, что весь период замужества она то была беременной, то приходила в себя после родов, а это значит – гормоны бушуют и эмоциональное состояние по определению нестабильное. Собственно, и слезливое интервью Опре она давала тоже будучи беременной, следовательно, опять гормоны.

Британцы вообще держат свои драмы при себе и не выплёскивают их на окружающих, это национальная особенность. Опять спросим: разве Меган об этом не знала?

Нет, ни о чём она не знала. Вообще не представляла, кто такой принц Гарри, не изучала историю семьи, членом которой собиралась стать, не смотрела документальных и художественных сериалов о британской монархии, не читала биографию принцессы Дианы. Она вообще юная наивная девочка, которая мечтала о большой и красивой любви. И всего-то хотела разрушить самые устои британской монархии. Теперь Меган льёт слёзы на публику – плоха та актриса, которая не может заплакать перед камерой. И вообще играет роль жертвы. Если она и жертва, то разве что собственных амбиций.

Что касается принца Гарри, некогда любимца нации, то его рейтинг стремительно падает. История об украденном принце. Девушка поцеловала принца, а он превратился в лягушку. Интервью для программы «Я, которого вы не видите» (его быстро окрестили «Я, которого мы не хотим видеть») стало окончательным приговором «шальному ребёнку», как некогда окрестила его пресса. Не в британских это традициях – жаловаться на свою жизнь. Не в самом худшем положении находится отпрыск благородного семейства, не он один потерял маму в юном возрасте и не смог найти общего языка с родным отцом. Жаловаться на свою семью, полоскать грязное бельё – это удар ниже пояса, и он, воспитанный в этой семье, должен вполне осознавать, какой ущерб наносит своими откровениями. Бабушка посвятила свою жизнь укреплению института монархии, взвешивала каждое слово и действие, никогда не действовала опрометчиво, никогда не делала глупостей. И вот тебе, родной внук, любимый, между прочим, попал в тяжёлую зависимость от жены, забыл, что он принц, что он англичанин, что он мужчина, в конце концов, даже военный. И ноет, ноет, ноет. В общем, не вяжется всё это с традиционными ценностями британцев, их «неподвижной верхней губой» и стойкостью перед лицом неприятностей. Совсем не вяжется.

Достояние нации

Национальный фонд продаёт билеты в прошлое

Англичане никогда не казались мне любителями экстрима. Многие представители рациональной нации предпочитают долгие пешие прогулки на природе – или речные на баржах (canal boats), наблюдение за птицами (bird watching) и, да простят меня фанаты, такие вялотекущие спортивные игры, как гольф и крикет (тест-матчи крикета могут продолжаться больше недели). Подобное времяпрепровождение настолько неторопливое и малособытийное, что с него в реальном времени можно рисовать пейзаж в стиле Констебля. Из всех видов спорта самые популярные – лёгкая атлетика и плавание. Если есть возможность, люди занимаются парусным спортом, по выходным запускают воздушных змеев с детьми и пьют чай в многочисленных чаёвнях (tearooms). В общем, скука смертная – таков был вердикт моих знакомых студентов из России, когда они наблюдали подобные пасторали по дороге на очередной субботний шопинг-тур по ближайшим городам. Чуждо нашему брату такое замедленное течение жизни. Ни адреналина, ни размаха, ни движухи. Да и коллектива не хватает, оживлённой толпы в приподнятом настроении. Англичане – они же в большинстве своём закоренелые индивидуалисты.

Посещение аристократических усадеб и экскурсии по прилежащим садам и угодьям – одно из таких неторопливых занятий, к которому я пристрастилась благодаря своей любви к cream tea (чай со сливками, сконами и джемом), красивым зданиям и пешим прогулкам. Готовясь к первому декретному отпуску, я оценила по достоинству характерное британское явление – Национальный фонд объектов исторического интереса либо природной красоты (National Trust for Places of Historic Interest or Natural Beauty), обычно именуемый просто Национальный фонд (National Trust). Понимая, что бурная социальная и культурная жизнь Лондона (театры, выставки, концерты, рестораны) будет мне недоступна в следующие несколько лет, я стала членом этой благотворительной организации, которая занимается спасением и сохранением бывших аристократических резиденций и прелестных уголков природы. Гулять с коляской по дорожкам таких поместий и любоваться ухоженными садами и клумбами было приятно, ещё приятнее оказалось выпустить своего резвого двухлетку пастись на травку, зная, что он может бежать в любом направлении, и там не будет ни машин, ни собак, ни битого стекла. И ещё, что немаловажно – неадекватных прохожих. А уж когда я обнаружила детские площадки и тематические парки на территории многих объектов, мы стали планировать посещение близлежащих поместий и парков на месяцы вперёд.

Несмотря на популярность некоторых объектов (в частности, поместье Кливден в прошлом году посетили полмиллиона человек), вы никогда не увидите там людских толп. На самом деле, это едва ли не единственная возможность погулять в одиночестве в перенаселённой и застроенной Великобритании, где все буквально сидят друг у друга на головах, и это определённо решающий фактор для моего интровертированного мужа, который вообще не любит скопления народа. Каждый раз, как мы приезжаем в очередное поместье, нас удивляет обилие зелёного пространства, свободного от построек – бесконечные стриженые лужайки и газоны, окружающие дома, и гектары лесов. Учитывая среднюю плотность населения Великобритании в 274 человека на квадратный километр (для сравнения, в России только 8), а непосредственно в Англии 434 человека, можно понять, чем объекты Национального фонда привлекают городских жителей. Англичане вообще по природе своей сельские жители (что вовсе не значит «крестьяне»), британские города разрослись во время индустриальной революции и поначалу служили чисто функциональным целям, долгое время не являясь комфортным местом и образцом высокого качества жизни. Даже по сей день, люди, сделавшие состояния в мегаполисе, спешат приобрести большой дом с садом в провинции и переселиться за город.